«Свекровь следила, чтобы Алла не умыкнула вещи»
Они познакомились в далеком 1980 году. Пугачева искала гитариста для записи пластинки «Как тревожен этот путь». Он согласился не раздумывая.
– После записи в студию приехала роскошная женщина с огромными блестящими глазами, – вспоминает Левшин. – Я посмотрел через студийное стекло и утонул в них навсегда. Как же шикарно она вошла! Вокруг нее образовалось мощное электрическое поле, куда падаешь, как мертвый диод.
– Александр, неужели влюбились в Аллу с ходу?
– Да, но не физически. Я был поражен ею. Алла попросила меня сыграть и внимательно слушала. Мы обменялись взглядами, она считывала мою энергетику, словно белая ведьма. Ей понравились моя игра, внешность, и она пригласила меня к себе домой на чай. Вот я и пил с ней чай около 30 лет (улыбается). А в тот день я должен был работать с Ирой Понаровской на ее сольнике в «Лужниках». Но в голове случилось затмение: стерлась вся информация. Мы все говорили и говорили с Пугачевой, не замечая, как несется время, и в итоге я не явился на концерт. Изменил Понаровской, хотя она в те годы выглядела так соблазнительно, что от ее форм можно было просто окочуриться (смеется). Это уже потом Вэйланд Родд заставил ее заниматься йогой и пить всякую фигню, да и Ира со временем изменилась, конечно…
– Я попал в круг Пугачевой в период заката ее отношений со Стефановичем, который разводился с ней по суду. Это было очень смешно. В квартире на Тверской дежурила его мама, которая была приставлена, чтобы следить за Аллой: мало ли, умыкнет вещи, которые суд отвел ему и его сыну. В итоге Стефанович вынес весь антиквариат, картины, мебель, оставив Алле пустую квартиру. Но это нисколько ее не огорчило: Пугачева держалась стойко и просто хохотала над происходящим. В то время у нее собирались Илья Резник, Женя Болдин, разные актеры и устраивали своего рода капустники. У Аллы не было даже стола, и мы накрывали на полу, пели, балагурили. Это был счастливый период моей жизни.
– Саша, коллеги-музыканты из других коллективов завидовали вам?
– Наверное. Пугачева в то время уже была любима и популярна. На ее концертах выставляли тройное оцепление. Мы часто ездили за границу. Помню, на Кубе зрители подняли на руки наш автобус и пронесли несколько метров. Это ж какой вес? Просто невообразимо! А в Москве фанаты просто не давали Алле жить, круглосуточно дежурили у подъезда, следовали по пятам. Однажды это привело к драке прямо на улице. Алла вышла из машины и набросилась на них с кулаками, пиная мотоцикл, на котором они гнались за ней. А история с маньяком, который грозился убить Пугачеву? Он ведь выведал лазейку на крышу ее дома именно от фанаток.
– За годы работы с Аллой вам удалось разгадать код ее популярности?
– Она всю жизнь билась на сцене для людей, пытаясь выдрать из себя чувства и подарить их своему зрителю. Ведь мало кто так тратился. На протяжении всей творческой жизни она никогда не халтурила. Зритель всегда получал ожидаемый результат – удовольствие от ее песен. Алла – женщина необычайного ума и мудрости, что несвойственно для многих женщин, в ней есть много сердца. И это чувствуется на сцене.
«Устала собирать Челобанова по частям»
– Вы объездили с Пугачевой полмира. Скажите, были какие-то моменты, которые вас обескуражили?
– Да. Помню, в Северной Корее, куда мы приехали на 77-летие Ким Ир Сена, Алла была в дурном настроении и весь день ходила чернее тучи. Вызвала нас к себе в гримерку и стала переодеваться, будто нас и нет. Чтобы хоть как-то скрыть неловкость ситуации, Руслан Горобец (в ту пору руководитель «Рецитала») сел спиной к Алле за рояль, и мы начали петь. Это был пикантный момент.
– Кстати, о пикантных моментах. Говорят, многие певицы ездили в то время на дачи и в баньки к партийным боссам, что сулило им материальные блага…
– Алла никогда не ездила за этим. Она всегда была замужем, и этот аргумент срабатывал. Хотя ей действительно предлагали и самолеты, и пароходы, и яхты. Но она не хотела этого, предпочитая ездить с концертами и жить на средства, честно заработанные ею самой. При этом всегда говорила, что, даже если в зале окажется один зритель, она все равно будет петь для него. Пугачева принимала подарки только от тех, с кем дружила. И если ездила к первым, вторым и третьим лицам государства, то лишь из чувства взаимного уважения, чтобы пообщаться с ними и их семьями.
– Саша, вы были свидетелем всех замужеств Пугачевой и знакомы со всеми ее мужчинами. Скажите, какие они?
– Как с разных планет. Больше всех мне симпатичен Женя Болдин. Мне кажется, он самый лучший ее муж. Спокойный, деликатный, доброжелательный, он старался для нее. С Миколасом Орбакасом у них с Аллой были совершенно разные жизни, которые так и не пересеклись. Стефанович был ее сподвижником – умным, расчетливым. Сережа Челобанов упал с Марса, случайно оказавшись в студии «Гала». Аллу поразили его стиль в музыке, его независимость. Он мог запросто при всех сказать: «Маш, привет» (он называл Аллу почему-то Машей). Такого обращения не позволял себе никто. И Пугачева, зная это, стала тащиться от такого поведения. Старалась замечать в нем только хорошее. Но Челобанов в душе анархист, и в какой-то момент Алла устала собирать его по частям. Киркоров – незаурядная личность. Он талантлив, креативен, и я отношусь к нему очень тепло. Кузьмин – настоящий рокер. С ним Алла вдруг поняла, что это клево, начала исполнять песни в стиле рок и даже изменилась внешне – стала такой молодой Сьюзи Кватро. Кузьмин сильно повлиял на Аллу, в сравнении с предыдущими спутниками жизни выглядел в ее глазах мегамужчиной, хотя у него и были свои заморочки. Галкин просто влетел в ее жизнь. Так же, как влетел на сцену в новом жанре в то время, когда эстрада претерпевала кризис. Когда их познакомили с Максимом, Алла, помню, сказала мне: «Он меня смешит, мне с ним так хорошо!» Галкин подарил ей ощущение упоения. Образованный, начитанный, интеллигентный, с чувством юмора, он всегда умел создать хорошее настроение, и, пока остальные лебезили и расшаркивались перед Аллой в надежде чего-то от нее получить, Максим просто радовал ее, и она благодарна ему за это.
– Как думаете, Пугачевой больше нравятся полумужчины или брутальные все же мужики?
– Сложно сказать. Ей нравились мужчины, которых она придумывала. Вылуплялся некий образ, который был для нее важнее, чем сам человек. Пугачева говорила: срок ее любви – три года. По прошествии этого срока она прозревала и делала рентген ситуации и либо отфильтровывала свою любовь, либо уже осознанно жила с нею дальше. Но больше трех лет выдерживали немногие, ведь Алла очень влюбчивый и увлекающийся человек. Полутонов она не приемлет. Если уж полюбит сердцем, то бросается в омут с головой.
– Избранники Пугачевой пытались влиять на вас, музыкантов?
– Конечно! При каждом новом фаворите в коллективе менялось все: стены, обои, диваны, кресла, одеяла, краски, асфальт, машины. Мы, как осенние листья, дрожали и с ужасом думали, что же будет дальше. Каждый ее мужчина пытался построить новый мир, кого-то уволить из коллектива, перекроить стиль в музыке, и Алла, окрыленная чувством, давала ему карт-бланш.
– А лично вас коснулись репрессии ее фаворитов?
– Да. В период ее увлечения Кузьминым, который, как известно, тоже был гитаристом, меня попросили оставить группу. Неловкости в разговоре не было. Если уж Алла приняла решение, то не отступит. Но… меня не уволили. Я тогда защищал диплом в ГИТИСе, и Женя Болдин посоветовал мне не забирать трудовую книжку – я как бы ушел в академотпуск, который продолжался год. Болдин был разочарован происходящим: он являлся директором коллектива, а на его голове Кузьмин строил свою империю… Как-то я пришел на репетицию в гости и, не сдержавшись, взял гитару. А Алла и говорит: «Все, хватит отдыхать, поедешь с нами на гастроли». Так я вернулся в коллектив. И даже играл с Кузьминым на одной сцене.
– Была обида?
– Была, но прошла. Я всегда понимал Аллу и прощал ее. Ведь, с одной стороны, она мегазвезда и суперактриса, а с другой – женщина с присущими ей слабостями.
– Вы видели ее плачущей?
– Видел. От обиды, жалости, сочувствия или переживаний. Все человеческие беды вызывают в ее душе эмоции. В связи с тем, что она звезда, не нужно идеализировать слово «звезда», надо идеализировать слово «человек».
– Говорят, что в жизни Алла неимоверно скромная, добрая и щедрая, хотя интернет и пресса много лет пишут обратное…
– Она абсолютно живой человек, на мой взгляд. Она такая, как мы все, она отражение своей жизни. Она может и вспылить, и радоваться, и смеяться, и заботиться, может послать в сердцах куда подальше.
«Я ее люблю. Она – часть моего воздуха»
– Были ли ситуации, когда вы были поражены ее словом или поступком?
– Да, и много раз. Я хочу сказать вот что. Я вообще мало кому верю в этой жизни. Я верю в уважение, в надежность. Я знаю точно, что Алла никогда не предаст. Она меня вытаскивала несколько раз из сложных человеческих ситуаций. Особенно в первые годы моего прихода в ее коллектив. Я был хулиган, задира, не заботился о своей судьбе и карьере. Мне было наплевать на себя, я жил без дома. Я ушел из дома в 15 лет, потому что не был никому нужен там, как, собственно, и сейчас. Алла вытащила меня из состояния внутреннего депрессивного хаоса и показала свет в окошке.
– Зачем же ей нужна была эта роль матери Терезы?
– Она всем помогает по велению души. Ее не купить, не упросить нельзя. Алла очень искренний человек.
– Уж не искренность ли порой становилась причиной того, что Аллу обманывали и предавали?
– Возможно. В СССР стать на телевизионную ротацию было тяжело. Первые годы своего восхождения она мыкалась сама, приходила в музыкальные редакции ТВ и просила поставить ее песню в эфир. Думаю, что было много разочарований и огорчений.
– Неужели и Пугачевой нужно было идти на поклон?
– Нет, просто в СССР была такая порочная практика и все было очень авторитарно. Были редсоветы, сдачи программ и прочая чепуха. Алле, думаю, повезло, что на ее пути ей повстречались люди, которые разглядели в ней талант, поверили в нее и протянули руку помощи.
– А было так, что люди, к которым Алла была добра, внимательна, подвели ее?
– Были такие, которые, пользуясь ее добротой, брали у нее взаймы деньги и пропадали из ее жизни навсегда. Некоторые пытались не заплатить ей деньги за выступление, ловчили.
– И в личной жизни?
– Ну никто же не знает рецепты счастья. Не важно, как тебя зовут, Пугачева или Иванова. Личная жизнь – это зона, которая не терпит ни продюсеров, ни режиссеров.
– Кстати, вы сами за помощью к Алле Борисовне обращались?
– Было дело. Помню, узнав о моем желании поступить в ГИТИС на режиссерский, Пугачева сказала, что все устроит в лучшем виде. В день экзамена Алла усадила меня рядом с собой в машину, Болдин – за рулем, и мы отправились поступать. Представь, сидит приемная комиссия, открывается дверь, в которую просовывается рыжая голова Пугачевой и спрашивает: «Левшин зашел?» Комиссия в шоке: «Какой Левшин? Почему не знаем?» В итоге меня принимал сам декан. Спрашивает, что умею делать. А я был так взволнован, что только руками развожу. «Ну хоть Колобка спойте», – взмолился он. Ну я и спел. Алла заходит и спрашивает: «Все нормально?» Ей говорят: «Нормально». «Ну вот и славненько!» Так Пугачева и поступила меня в ГИТИС, который незадолго до этого сама окончила с Болдиным. Кстати, Болдина познакомила с Аллой его первая жена Мила, она тусовалась с Пугачевой в ГИТИСе…
– Как вам сегодняшняя Примадонна?
– Алла молодец. Ей случится скоро 67 лет, и она красавчик. Я работал столько лет под ее началом, и это были счастливые годы моей жизни. Знаете, это ведь был мой выбор. Видимо, я очень хотел черпать водицу из ее шаманского колодца. Я к ней отношусь искренне и восторженно. Для меня одинаково: выходит ли она в блестящих доспехах на турнир или сидит дома без прикрас у телевизора. Я ее люблю. Она – часть моего воздуха.